Рецензия на фильм «Сядь за руль моей машины» (film Doraibu mai ka) (3667)

Трёхчасовое исследование жизни, скорби и надежды в экранизации рассказа Харуки Мураками…

Фильм Рюсукэ Хамагути, представителя новой японской «волны», в один год получившего Гран-при Берлинале («Случайность и догадка») и приз за сценарий в Каннах, проступает многосложным, неуловимым, требующим полноценного погружения портретом загнанного человечества. Герои пытаются существовать здесь по законам театра и в жизни, стерев границы и утопая всё глубже в повседневности и травмирующем прошлом. В этом году у картины Хамагути целых четыре номинации на премию «Оскар». В главных ролях - Хидэтоси Нисидзима, Токо Миура, Масаки Окада, Рэйка Кирисима, Пак Ю-рим, Чин Дэ-ён, Соня Юань, Ан Хви-тхэ, Перри Дизон, Сатоко Абэ. Премьера - 11.07.2021 (Каннский кинофестиваль). Премьера (Казахстан) - 31.03.2022. Хронометраж - 02:59. Оценка www.kino-nik.com 6/10

ВПЕЧАТЛЕНИЯ И АКТЕРЫ: «Сядь за руль моей машины» - развёрнутая экранизация небольшого рассказа Харуки Мураками. Театральный режиссёр и актёр Юсукэ (Хидэтоси Нисидзима) теряет жену. Чтобы справиться с горем, он соглашается на постановку спектакля «Дядя Ваня» в рамках театрального фестиваля. Во время подготовки он сближается со своей личной водительницей Мисаки (Тока Миура). С девушкой его роднит чувство одиночества и отчаянные поиски выхода из него. В заключительной сцене и фильма, и пьесы Чехова одна из героинь (здесь на языке жестов) произносит знаменитую, ставшую для многих негласно пожизненным кредо фразу «Что же делать, надо жить!». В этом императиве, незлобном, но всё же ощутимом, чувствуется как принуждение, так и несколько слепое возвышение над ситуацией, в которой глубоко и надолго оказался заглавный герой Чехова, дядя Ваня. Юсукэ, кажется, сам ещё не определился, что чувствует после утраты супруги. Герой всё ещё обижен на неё  - перед самой смертью жены он застал её с другим мужчиной, но ничего не сказал, продолжив подготовку к спектаклю. После стало безвозвратно поздно.

Юсукэ и его жену Ото (Рэйка Кирисима) объединяло, как казалось герою, описание и расшифровка её загадочных сновидений. Каждый раз после занятий сексом Ото, бывшая актриса, работающая на телевидении, фрагментарно восстанавливала произошедшее с ней во сне, иногда с точностью до деталей, иногда обрывая на самом интересном. Юсукэ ошибочно казалось, что он счастливчик и больше ни у кого нет доступа к ночным фантазиям. Лишь после её смерти, спустя долгие и изнурительные месяцы подготовки к спектаклю, протагонист понимает, что ошибся - сновидения Ото рассказывала и другим мужчинам, а некоторым даже с концовкой.

Фильм Рюсукэ Хамагути, представителя новой японской «волны», в один год получившего Гран-при Берлинале («Случайность и догадка») и приз за сценарий в Каннах, проступает многосложным, неуловимым, требующим полноценного погружения портретом загнанного человечества. Герои пытаются существовать здесь по законам театра и в жизни, стерев границы и утопая всё глубже в повседневности и травмирующем прошлом. Выходит, ясное дело, далеко не у всех: запаса иллюзий не хватит, чтобы полностью смыть скорбь и продолжить повторять в машине заученный текст пьесы, как ни в чём не бывало. Чтобы безопасно доехать от театра до отдалённого острова, где в уединении будет жить герой, Юсукэ знакомят с его новой шофёркой Мисаки. Поначалу мужчина противится и не доверяет своей молодой компаньонке, но потом присматривается и видит, как эффектно и при этом не произнося почти ни слова, она управляет его любимым, памятным сердцу красным автомобилем. Дожидаясь Юсукэ холодными ночами после репетиций, Мисаки покорно, выжидая подходящего момента, готовится рассказать свою историю, полную травмирующих инцидентов, ментально дисфункциональных родственников, вынужденно ранней самостоятельности.

Пьеса «Дядя Ваня» в фильме является мультилингвистическим экспериментом: актёры специально используют разные языки, находясь на сцене (перевод идёт на экране позади них). Изначально кажется, что и Юсукэ с Мисаки говорят о разном, имея противоположный бэкграунд, однако впоследствии оба выясняют, что у ран нет границ непонимания, травмы всегда универсальны - доброкачественные и злокачественные, - как бы тщательно люди ни пытались их заклеить и отполировать (кто театром, кто рулём). Трагикомичность сценария вкупе с излюбленной чеховской неспособностью слышать друг друга добавляет действию почти исследовательский интерес, который позднее сменяется болью за одинокие сердца. Юсукэ видит в Мисаки когда-то погибшую дочь и теперь едва слышно надеется на восстановление своих воспоминаний, Мисаки давно нечего терять: её мать, страдавшая от биполярного расстройства (в фильме диагноз точно не указан), постоянно применяла к девушке насилие, поэтому всё, что она знает, - это дорога со спасительным поворотом не туда.

Хамагути утончённо, почти с психологической экспертизой даёт персонажам говорить без остановки, всегда точно зная конечную цель: молчание звучит весомее пафосных театральных эскапад. Наверное, именно из-за этого диссонанса между сценой и жизнью (которые совсем не равнозначны, несмотря на шекспировское утверждение) финальный монолог Юсукэ выглядит беспомощно и наигранно - он не знает другого пути самовыражения и говорит, как умеет, надеясь, что кто-нибудь научит по-другому. Одни из лучших исполнений года здесь выдают Хидэтоси Нисидзима и Токо Миура - подавленные, но робко надеющиеся на продолжение и выход из замкнутого круга. Лопнувшие струны уже не звенят, ведь вместо них - высунутые в люк панорамной крыши сигареты и неловкие объятия. Надо же как-то учиться жить…(Егор Козкин)

 подготовил Николай Лежнев

 

 

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *